И милость к падшим... Лев Саксонов (1929—2020)
Книга бытия. Акт II. «И милость к падшим…»
Вторая выставка работ Льва Григорьевича Саксонова приурочена к 85-летию художника. В 2013 г. «Открытый клуб» показал его живопись; теперь пришла очередь графики.
Сразу оговорюсь: деление на живопись и графику в случае Саксонова весьма условно. Пристрастие к локальному цвету, с одной стороны, и к многослойным цветовым поверхностям, с другой, как и перенос на холсты уникального опыта работы с офортом, снимают границы между этими двумя видами изобразительного искусства. О Саксонове справедливо говорят, что его живопись графична, а графика живописна.
Он внимательный и скрупулёзный читатель. Если бы судьба повернулась чуть по-другому, стал бы, наверное, прекрасным книжным иллюстратором; Саксонов и сейчас нередко обращается к литературным произведениям, трактуя их на своём причудливом изобразительном языке. Здесь условность слита с жизнеподобием в той же мере, в какой цвет неотделим от линии. И это качество позволяет художнику напрямую воздействовать на эмоции зрителя, обращаться непосредственно к душе другого человека, минуя неизбежный в других случаях конфликт «реалистично-узнаваемого» с «фантазийным».
Но жизнь сложилась так, как сложилась, и в результате возникла его собственная «Книга бытия», очень личная, очень авторская. Для понимания творчества Саксонова важно, что оно протекает под знаком живописно-графических серий. Это «Автобусная остановка», «Алкоголики», «Библейские сюжеты», «Вавилонская башня», «Дневник», «The Pity» (Жалость), «Звери и птицы», «Иллюстрации на заданные темы», «Коррида», «Окраина», «Очередь», «Россия», «Русский Север», «Сны», «Холокост», «Цветы», «Цыгане» и др. Но членить его искусство тематически неправильно; сквозной мотив, объединяющий в нерасторжимое целое всё, что он делает, — это любовь и жалость.
Точнее, любовь-жалость.
Лев Саксонов категорически восстаёт против общеизвестной максимы «таланту позволено больше, чем обычным людям». Чем талантливее человек, тем и спрос с него выше, не только в искусстве, во всех сферах. Требовательность к современнику, равнодушному, себялюбивому, соглашающемуся со злом, — и тут же — глубокое сочувствие к нему; на этих этических весах раскачиваются персонажи художника, включённые в сюжет. История всегда легко прочитывается, реконструируется благодаря мелким деталям; однако ещё более важно мерцание, вибрация, проступающие друг сквозь друга слои краски, еле читающиеся линии офорта, которые, тем не менее, каждый раз сообщают произведению энергию огромной силы. Соборы у Саксонова ангело- или человекоподобны; Икар падает в окрестностях Старой Ладоги, его гибель и вне античного контекста не перестаёт ужасать; ангелы незримо включены в обиход повседневности; плача над человеческими деяниями, бессильные что-либо изменить, они наполняют воздух любовью — несмотря ни на что.
Если присмотреться — сколько полёта в работах художника! Ничто не стоит на месте, нет статики, очень редко присутствует единственный смысловой и изобразительный план. Мотив «милости к падшим», милости ко всем нам, передан Саксоновым через образ полёта. Но дело не в летящих колокольнях или поездах, не в быках, несущихся сквозь городское пространство, не в скоплениях звёзд. Дело ещё и в композиции, отчасти сродни иконописной, когда один лист включает несколько микросюжетов, и все они двигаются в пространстве-времени.
Лев Саксонов не причисляет себя ни к какой конфессии, но несмотря на это его творчество глубоко религиозно, от religare — связывать. Этика и эстетика здесь неразрывны, нет смысла отделять «тему» от «техники», каждый раз оба начала конгениальны. Решая ту или иную формальную задачу, художник ни на секунду не отступает от своих мировоззренческих основ.
И в редких случаях, довольный работой, разводит руками: «Будто не я написал…»
Вера Калмыкова
Подробности
- Открытие: 23 октября 2014 г. в 16:00
- Дни работы: 24 октября — 3 ноября 2014 г.
- Выходной: Cреда