Упражнения в структурно-пространственном. Метафизика Игоря Евсеева (1972—1999)
В галерее «Открытый клуб» будут показаны работы казахстанского художника Игоря Евсеева. Он прожил совсем недолгую, но творчески насыщенную жизнь. Евсеева называют постмодернистом, но поиски художника не ограничивались одним течением или событием: в его работах чувствуется эрудиция и интуиция, они живо откликались на происходившее вокруг него. Основной корпус экспозиции «Открытого клуба» составляют станковые работы мастера, созданные в девяностые годы.
Человек — главный сюжет произведений Игоря Евсеева; портреты, композиции и даже натюрморты обнаруживают явным или косвенным образом человеческое присутствие. «Метаголова», «Автопортрет», диптих «Ожидание» пропитаны европейской рефлексией о новом понимании человека, которое формировалось на протяжении всего двадцатого века. В «Ожидании» две безликие фигуры — мужчины и беременной женщины — помещены в композицию, напоминающую архитектурный пейзаж, в который Мантенья поместил своего святого Себастьяна. Он смотрит наверх, как святой Себастьян, а она задумчиво смотрит на пол, где вниз уходит лестница.
«Автопортрет» 1991 года — это единственное произведение Игоря Евсеева на выставке, которое выполнено в реалистическом духе. В основном его полотна заселены загадочными многоликими персонажами с деформированными конечностями. Симптоматично, что сюрреалистические реминисценции часто присутствуют в искусстве Евсеева: фигуры с красными глазами, будто сплетённые из сухожилий, сидят вокруг стола с открытой шахматной доской. Этот мотив выглядит оммажем Марселю Дюшану, французскому сюрреалисту, который часто использовал шахматную доску в своих работах.
Жизнь автора
Об Игоре Юрьевиче Евсееве (1972–1999) нетрудно найти несколько строчек в интернете. Он жил в Чимкенте, 23-летним вступил в Союз художников Казахстана, прожил всего ничего, работы его разлетелись по миру. Что с ним случилось, отчего всё так рано закончилось, неясно.
Одно из немногих слов о нём — «постмодернист». Одна из идей постмодернизма, заимствованная, как известно, из структурализма, — смерть автора. Есть серьёзные подозрения, что Ролан Барт, говоривший о неважности личности создателя для трактовки созданного, не имел в виду ничего конкретного, биографического. Метафоры в научной речи встречаются чаще, чем хотелось бы учёным. Но только тсс, не говорите об этом при них…
Однако бойтесь! Бойтесь не только мечтаний, имеющих обыкновение сбываться. Пуще всего страшитесь метафор: иногда они реализуются.
Свой портрет Игорь Евсеев исполнил в манере, близкой к петрово-водкинской. Что свидетельствует о нём как о живописце высокого мастерства и культуры. Однако в основном корпусе его произведений жизнеподобие явлено, мягко говоря, не везде. Перед нами фигуры, лишь опознаваемые, необходимо и недостаточно, как антропо- или зооморфные — не более того. Это система координат, условная, как соотношение верха и низа. Внутри неё — множественные попытки освоить историю искусства XX века, перевести её на свой язык, который автор, кажется, ощущал, нащупывал — но не освоил, до конца не вспомнил, если привлечь Платона. Определённо, внятно высказаться Евсеев не успел. Загадке, каким художником он стал бы, если бы не…, суждено навсегда повиснуть знаком вопроса.
Перед нами широчайший дайджест известнейших мотивов. Здесь парафраз Дали, тут реминисценция Древина, там аллюзия на Филонова. А вот квинтэссенция кубизма, вообще-кубизма, неважно в какой национальной модификации, или вообще-абстракционизма. И далее, как говорится, везде. Такое ощущение, будто находишься внутри учебника по истории изобразительного искусства истекшего столетия, и все иллюстрации, ожив, крутятся вокруг тебя, отталкивая друг друга. Поражает калейдоскопическая быстрота их кружения, энергетика каждого картона или холста удивительна: этот странный корабль, сколоченный из чужих досок, плывёт непосредственно на тебя, и не скрыться.
Время создания произведений — девяностые годы. Художник был очень молод, хотя всё-таки прожил на два года дольше Василия Чекрыгина, гениального юноши-прозорливца начала столетия. Евсеев, однако, смотрел назад, вглядываясь в самое сердце модернизма и авангарда, препарируя их с искусством опытного хирурга и всякий раз по-детски радуясь нащупанному средостению. Радость передаётся с помощью колорита: его контрасты всегда удивительно гармоничны, и причудливые драматичные формы, тревожившие в моменты обнаружения, в какие-нибудь девятьсот нулевые, десятые или более поздние годы, оказываются едва ли не умиротворяющими во время освоения. У Евсеева они перестают быть провозвестниками сломов сознания и грандиозных катаклизмов, выступая проводниками странных, но естественных изгибов мышления или воображения, нелинейных, да, и при этом вполне легитимных.
Суждена ли произведениям Игоря Евсеева долгая жизнь в искусстве? Найдётся ли им место на страницах будущих учебников, в музейных собраниях? Кто и когда обратится к этой своей-чужой песне? Откуда нам знать, мы-то не васеньки-прозорливцы.
Но видеть выставку постмодерниста Евсеева на исходе эпохи постмодернизма — в этом есть нечто чрезвычайно многозначительное, тем более что сделалось это, как многое на свете, силою вещей, само.
Круг замыкается свершившейся загадочной судьбой. Надеждой на жизнь автора в его отсутствие.
Вера Калмыкова
Подробности
- Открытие: 11 марта 2021 г. в 16:00
- Дни работы: 12 марта — 23 марта 2021 г.
- Выходной: Cреда